Toggle navigation

Уже первые русские литераторы, – Ломоносов, Державин, Жуковский, создали ряд произведений для детей и юношества, заложив тем самым основы русской детской литературы. В дальнейшем она стала пополняться ещё и «взрослыми» произведениями, которые по сюжетам интересны для юных слушателей и читателей. Сейчас для них создано великое множество замечательных творений в стихах и в прозе, которые развивают эстетический вкус и красноречие, обогащают накопленной веками мудростью, прививают благородство помыслов и упорство в их осуществлении, побуждают к постижению наук, к трудовой и воинской доблести.
Далее представлены наиболее известные произведения для детей и юношества в хронологическом порядке по времени жизни их авторов. В конце особо выделена военная героика.

Ломоносов Михаил Васильевич (1711-1765)

Обращение к потомкам

О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих,
И видеть таковых желает,
Каких зовет от стран чужих,
О, ваши дни благословенны!
Дерзайте ныне ободренны
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.

Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастной случай берегут;
В домашних трудностях утеха
И в дальних странствах не помеха.
Науки пользуют везде,
Среди народов и в пустыне,
В градском шуму и наедине,
В покое сладки и в труде.

Державин Гавриил Романович (1743-1816)

    В русской литературе, наверное, самым первым произведением именно для детей, к тому же для детского исполнения, явилась сочинённая Гавриилом Романовичем «Детская песня». К сожалению, до сих пор этот задорный и трогательно поучительный стишок не дополнился музыкой.

Детская песня
 

Коль я добрая девица,
Любит маменька меня;
Если прясть я мастерица,
Я любезна для нея.

Шью когда, вяжу, читаю,
Это нравится всё ей;
Что прикажет, исполняю
Волею всегда своей.

И она мне позволяет
Дни в весельи проводить,
Петь, играть не запрещает,
Резвою и милой быть.

Жуковский Василий Андреевич (1783-1852)

Стихотворные сказки: Сказка об Иване-царевиче и Сером Волке»; Кот в сапогах; «Мальчик с пальчик; Тюльпановое дерево; Война мышей и лягушек; Сказка о царе Берендее».
Стихи: Котик и козлик; Птичка (посвящены детям Василия Андреевича Павлу и Александре); Жаворонок.

Пушкин Александр Сергеевич (1799-1837)

Стихотворные сказки: Руслан и Людмила (героическая поэма со сказочным сюжетом); Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди; Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях; Сказка о рыбаке и рыбке; Сказка о золотом петушке.
   
Отрывки из романа в стихах «Евгений Онегин»: Уж небо осенью дышало..; Волшебница-зима;  Зима!..Крестьянин торжествуя… .

Сказка о царе Салтане

(отрывок)


Мать и сын теперь на воле;
Видят холм в широком поле;
Море синее кругом,
Дуб зеленый над холмом.
Сын подумал: добрый ужин
Был бы нам, однако, нужен.
Ломит он у дуба сук
И в тугой сгибает лук,
Со креста снурок шелковый
Натянул на лук дубовый,
Тонку тросточку сломил,
Стрелкой легкой завострил
И пошел на край долины
У моря искать дичины.
К морю лишь подходит он,
Вот и слышит будто стон…
Видно, на море не тихо:
Смотрит – видит дело лихо:
Бьется лебедь средь зыбей,
Коршун носится над ней;
Та бедняжка так и плещет,
Воду вкруг мутит и хлещет…
Тот уж когти распустил,
Клев кровавый навострил…
Но как раз стрела запела –
В шею коршуна задела –
Коршун в море кровь пролил.
Лук царевич опустил;
Смотрит: коршун в море тонет
И не птичьим криком стонет,
Лебедь около плывет,
Злого коршуна клюет,
Гибель близкую торопит,
Бьет крылом и в море топит – 
И царевичу потом
Молвит русским языком:
«Ты царевич, мой спаситель,
Мой могучий избавитель,
Не тужи, что за меня
Есть не будешь ты три дня,
Что стрела пропала в море;
Это горе – все не горе.
Отплачу тебе добром,
Сослужу тебе потом:
Ты не лебедь ведь избавил,
Девицу в живых оставил;
Ты не коршуна убил,
Чародея подстрелил.
Ввек тебя я не забуду:
Ты найдешь меня повсюду,
А теперь ты воротись,
Не горюй и спать ложись».

Лермонтов Михаил Юрьевич (1814-1841)

   Поэмы: Мцыри; Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова.

   Стихи: Утёс;  На севере диком стоит одиноко;  Парус; Три пальмы (восточное сказание); Бородино.

Бородино

«Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые?
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!»

– Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри – не вы!
Плохая им досталась доля:
Не многие вернулись с поля…
Не будь на то господня воля,
Не отдали б Москвы!

Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
«Что ж мы? На зимние квартиры?
Не смеют что ли командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?»

И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки –
Французы тут как тут.

Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат, мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!

Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
«Пора добраться до картечи!»
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.

Прилег вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета,
Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.

И только небо засветилось,
Всё шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рожден был хватом;
Слуга царю, отец солдатам…
Да, жаль его: сражен булатом,
Он спит в земле сырой.

И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята! Не Москва ль за нами?
Умремте ж под Москвой,
Как наши братья умирали!»
– И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в бородинский бой.

Ну ж был денек! Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И всё на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нами,
Все побывали тут.

Вам не видать таких сражений!..
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.

Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась – как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…

Вот смерклось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый
И до конца стоять…
Вот затрещали барабаны –
И отступили басурманы.
Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.

Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри – не вы.
Плохая им досталась доля:
Не многие вернулись с поля.
Когда б на то не божья водя,
Не отдали б Москвы!

 

Ершов Пётр Павлович (1815-1869)

Стихотворная сказка Конёк-Горбунок
(отрывок)

Снова сказкой позабавим
Православных христиан,
Что наделал наш Иван,
Находясь во службе царской
При конюшне государской;
Как в суседки он попал,
Как перо свое проспал,
Как хитро поймал Жар-птицу,
Как похитил Царь-девицу,
Как он ездил за кольцом,
Как был на небе послом,
Как он в солнцевом селенье
Киту выпросил прощенье;
Как, к числу других затей,
Спас он тридцать кораблей;
Как в котлах он не сварился,
Как красавцем учинился;
Словом: наша речь о том,
Как он сделался царём.

Некрасов Николай Александрович (1821-1877)

Стихи: Снежок; Генерал Топтыгин;  Дедушка Мазай и зайцы;  Крестьянские дети; Мужичок с ноготок; Дедушка Яков; Школьник.

Школьник

– Ну, пошел же, ради бога!
Небо, ельник и песок –
Невесёлая дорога…
Эй! садись ко мне, дружок!

Ноги босы, грязно тело,
И едва прикрыта грудь…
Не стыдися! что за дело?
Это многих славный путь.

Вижу я в котомке книжку.
Так учиться ты идёшь…
Знаю: батька на сынишку
Издержал последний грош.

Знаю: старая дьячиха
Отдала четвертачок,
Что проезжая купчиха
Подарила на чаек.

Или, может, ты дворовый
Из отпущенных?.. Ну, что ж!
Случай тоже уж не новый –
Не робей, не пропадёшь!

Скоро сам узнаешь в школе,
Как архангельский мужик
По своей и божьей воле
Стал разумен и велик.

Не без добрых душ на свете –
Кто-нибудь свезет в Москву,
Будешь в университете –
Сон свершится наяву!

Там уж поприще широко:
Знай работай да не трусь…
Вот за что тебя глубоко
Я люблю, родная Русь!

Не бездарна та природа,
Не погиб еще тот край,
Что выводит из народа
Столько славных то и знай,

Столько добрых, благородных,
Сильных любящей душой,
Посреди тупых, холодных
И напыщенных собой!

Плещеев Андрей Николаевич (1825-1893)

Стихи: Птичка;  Травка зеленеет, солнышко блестит; Подснежник; Весна (Песни жаворонков снова…); Весна (Уж тает снег, бегут ручьи…); Мамина молитва; Дети и птичка; Внучка; Бабушка и внучек; Ёлка в школе; Старик. 

Внучка

Бабушка, ты тоже
Маленькой была?
И любила бегать,
И цветы рвала?
И играла в куклы
Ты, бабуся, да?
Цвет волос какой был
У тебя тогда?
Значит, буду так же
Бабушкой и я, –
Разве оставаться
Маленькой нельзя?
Очень бабушку мою –
Маму мамину – люблю.
У нее морщинок много,
А на лбу седая прядь,
Так и хочется потрогать,
А потом поцеловать.
Может быть, и я такою
Буду старенькой, седою,
Будут у меня внучатки,
И тогда, надев очки,
Одному свяжу перчатки,
А другому – башмачки.

Толстой Лев Николаевич (1828-1910)

Сказки: Лебеди; Белка и волк; Ёж и заяц; Три медведя; Мужик и водяной; Тетерев и лиса; Награда; Праведный судья; Равное наследство.     
   Рассказы: Котёнок; Зайцы; Булька; Как волки учат своих детей; Акула; Филипок; Косточка.
   Были: Баба и курица; Как в городе Париже починили дом; Как мужик убрал камень; Китайская царица Силинчи; Магнит; Индеец и англичанин; Лев и собачка; Корова.
   Басни: Муравей и голубка; Мышь, петух и кот; Кот с бубенцом; Перепёлка и её дети; Пчёлы и трутни; Два товарища; Волк и кобыла; Отец и сыновья; Дурак и нож; Лгун; Сколько людей.
   Рассуждения: Астрономы; Для чего ветер; Кристаллы; Куда девается вода из моря.

Филипок

Был мальчик, звали его Филипп. Пошли раз все ребята в школу. Филипп взял шапку и хотел тоже идти. Но мать сказала ему: 
– Куда ты, Филипок, собрался?
– В школу.  
– Ты ещё мал, не ходи, – и мать оставила его дома.

Ребята ушли в школу. Отец ещё с утра уехал в лес, мать ушла на подённую работу. Остались в избе Филипок да бабушка на печке. Стало Филипку скучно одному, бабушка заснула, а он стал искать шапку. Своей не нашёл, взял старую отцовскую и пошёл в школу.

Школа была за селом у церкви. Когда Филипок шёл по своей слободе, собаки не трогали его – они его знали. Но когда он вышел к чужим дворам, выскочила Жучка, залаяла, а за Жучкой большая собака Волчок. Филипок бросился бежать, собаки за ним. Филипок стал кричать, споткнулся и упал. Вышел мужик, отогнал собак и сказал:
– Куда ты, пострелёнок, один бежишь?
Филипок ничего не сказал, подобрал полы и пустился бежать во весь дух. Прибежал он к школе. На крыльце никого нет, а в школе, слышно, гудят голоса ребят. На Филипка нашёл страх: «Что, как учитель меня прогонит?» И стал думать, что ему делать. Назад идти – опять собака заест, в школу идти – учителя боится.

Шла мимо школы баба с ведром и говорит:
– Все учатся, а ты что тут стоишь?
Филипок и пошёл в школу. В сенцах снял шапку и отворил дверь. Школа вся была полна ребят. Все кричали своё, и учитель в красном шарфе ходил посередине.
– Ты что? – закричал он на Филипка. 

Филипок ухватился за шапку и ничего не говорил.
– Да ты кто?
Филипок молчал.
– Или ты немой?
Филипок так напугался, что говорить не мог.
– Ну, так иди домой, коли говорить не хочешь.

А Филипок рад бы что сказать, да в горле у него от страха пересохло. Он посмотрел на учителя и заплакал. Тогда учителю жалко его стало. Он погладил его по голове и спросил у ребят, кто этот мальчик.
– Это Филипок, Костюшкин брат, он давно просится в школу, да мать не пускает его, и он украдкой пришёл в школу.
– Ну, садись на лавку возле брата, а я твою мать попрошу, чтоб пускала тебя в школу.

Учитель стал показывать Филипку буквы, а Филипок их уже знал и немножко читать умел.
– Ну-ка, сложи свое имя.
Филипок сказал: – Хве-и – хви, ле-и – ли, пе-ок – пок
Все засмеялись.
– Молодец, – сказал учитель. – Кто же тебя учил читать?
Филипок осмелился и сказал:
– Костюшка. Я бедовый, я сразу все понял. Я страсть какой ловкий!
Учитель засмеялся и сказал: а молитвы ты знаешь? 
Филипок сказал: – знаю, – и начал говорить Богородицу; но всякое слово говорил не так.
Учитель остановил его и сказал: ты погоди хвалиться, а поучись.

С тех пор Филипок стал ходить с ребятами в школу.

Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович (1852-1912)

   Сказки: Присказка; Пора спать; Ванькины именины; Сказочка про козявочку; Сказка про храброго зайца; Умнее всех; Притча о Молочке, овсяной Кашке и сером котишке Мурке; Сказка про Сказка про Воробья Воробеича, Ерша Ершовича и весёлого трубочиста Яшу; Сказочка про Воронушку-чёрную головушку и жёлтую Канарейку; Зелёная война; Серая шейка; Упрямый козёл; Лесная сказка.   
   Рассказы: Медведко; Приёмыш; Емеля-охотник; Волшебник; В каменном колодце; Вертел; Балабурда; В горах; На пути.

Волшебник

(отрывок)

Волшебник начал подробно рассказывать нам историю воздухоплавания, перечисляя по именам всех знаменитых воздухоплавателей и сделанные ими открытия…
– Пока дальше воздушных шаров ещё никто не пошёл, – рассказывал он. – А это пустяки… С воздушными шарами ничего не поделаешь. Все дело в том, когда будет изобретена воздухоплавательная машина. Изобрели же паровую машину, открыли электричество, – ну, откроют и воздухоплавательную машину. Вся задача в том, что она должна быть в десять раз легче паровой машины и развивать силу в десять раз больше. Наука идет вперёд, и это будет сделано…

У нас быстро завязалось самое близкое знакомство с волшебником. В его замке мы чувствовали себя настолько дома, что сделались надоедливыми и уж слишком бесцеремонными. Но он все терпел от своих молодых друзей и позволял нам хозяйничать в его помещении, как мы хотели. Запретной областью оставался только банный полок, где стояли модели каких-то непонятных машин и приборы. Волшебник с одушевлением посвящал нас во все тайны воздухоплавания, объяснял устройство воздушных шаров, а всего интереснее – рассказывал ужасные случаи с аэронавтами.
– Всё это были герои науки, – любил повторять волшебник. – И для науки требуется не меньшая храбрость, чем на войне… А сколько труда, терпения и ума затрачено на малейшее открытие в области науки! Мы слишком привыкли к окружающим нас чудесам этой науки… Никто уже не удивляется ни пароходу, ни железной дороге, ни телеграфу, ни напечатанной книге, ни швейной машине, ни зажигательной спичке, а ведь все это придумано гениальнейшими людьми, выстрадано. Под каждым изобретением лежит много-много испорченных жизней, несчастий и страданий тех безумцев-изобретателей, над которыми при жизни смеялись и которые дарили человечеству свои открытия…

Волшебник говорил с увлечением. На его высоком лбу выступали капли пота, а худое и бледное лицо покрывалось румянцем. Он любил разговаривать на ходу, смешно размахивая руками.
– Да, да, мы не умеем ценить наших благодетелей и смеемся над ними, как глупые дети, – объяснял волшебник. – Каждое новое открытие или изобретение, – это благодеяние всему человечеству… И тот безумец, который откроет секрет движения по воздуху, перевернёт всю историю человечества. Даже приблизительно нельзя себе представить, что тогда будет… Да, такой человек в свое время должен явиться, и мы все полетим по воздуху, как птицы. Это будет величайшим завоеванием… И я верю, что даже люди сделаются добрее и лучше, потому что у них, благодаря воздухоплаванию, явится больше средств к существованию, больше удобств и тысячи других преимуществ, о которых мы сейчас и мечтать не смеем.

Максим Горький (1868-1936)

   Сказки: Воробьишко; Жил-был самовар; Случай с Евсейкой; Про Иванушку-дурачка; Яшка; Горящее сердце.
   Рассказы: Бабушкин скворец; Миша; Встряска. Страничка из мишкиной жизни; Дед Архип и Лёнька; Песня о соколе.
   Поэма в прозе: Песня о буревестнике.
   Повести: Детство; В людях.

Воробьишко

         У воробьёв совсем так же, как у людей: взрослые воробьи и воробьихи – пичужки скучные и обо всём говорят, как в книжках написано, а молодежь – живёт своим умом.
        Жил-был желторотый воробей, звали его Пудик, а жил он над окошком бани, за верхним наличником, в тёплом гнезде из пакли, моховинок и других мягких материалов. Летать он ещё не пробовал, но уже крыльями махал и всё выглядывал из гнезда: хотелось поскорее узнать – что такое божий мир и годится ли он для него?

– Что, что? – спрашивала его воробьиха-мама.
Он потряхивал крыльями и, глядя на землю, чирикал: – Чересчур черна, чересчур!
Прилетал папаша, приносил букашек Пудику и хвастался: – Чив ли я?
Мама-воробьиха одобряла его: – Чив, чив!
А Пудик глотал букашек и думал: «Чем чванятся – червяка с ножками дали – чудо!». И всё высовывался из гнезда, всё разглядывал.

– Чадо, чадо, – беспокоилась мать, – смотри – чебурахнешься!
– Чем, чем? – спрашивал Пудик.
– Да не чем, а упадёшь на землю, кошка – чик! и слопает! – объяснял отец, улетая на охоту.
Так всё и шло, а крылья расти не торопились.

Подул однажды ветер – Пудик спрашивает: – Что, что?
– Ветер дунет на тебя – чирик! и сбросит на землю – кошке! – объяснила мать.
Это не понравилось Пудику, он и сказал: – А зачем деревья качаются? Пусть перестанут, тогда ветра не будет…
Пробовала мать объяснить ему, что это не так, но он не поверил – он любил объяснять всё по-своему.

Идёт мимо бани мужик, машет руками.
– Чисто крылья ему оборвала кошка, – сказал Пудик, – одни косточки остались!
– Это человек, они все бескрылые! – сказала воробьиха.
– Почему?
– У них такой чин, чтобы жить без крыльев, они всегда на ногах прыгают, чу?
– Зачем?
– Будь-ка у них крылья, так они бы и ловили нас, как мы с папой мошек…
– Чушь! – сказал Пудик. – Чушь, чепуха! Все должны иметь крылья. Чать, на земле хуже, чем в воздухе!.. Когда я вырасту большой, я сделаю, чтобы все летали.

Пудик не верил маме; он ещё не знал, что если маме не верить, это плохо кончится.
Он сидел на самом краю гнезда и во всё горло распевал стихи собственного сочинения:

Эх, бескрылый человек,
У тебя две ножки,
Хоть и очень ты велик,
Едят тебя мошки!
А я маленький совсем,
Зато сам мошек ем.

Пел, пел да и вывалился из гнезда, а воробьиха за ним, а кошка – рыжая, зелёные глаза – тут как тут.

Испугался Пудик, растопырил крылья, качается на сереньких ногах и чирикает: – Честь имею, имею честь…
А воробьиха отталкивает его в сторону, перья у неё дыбом встали – страшная, храбрая, клюв раскрыла – в глаз кошке целит.
– Прочь, прочь! Лети, Пудик, лети на окно, лети…

Страх приподнял с земли воробьишку, он подпрыгнул, замахал крыльями – раз, раз и – на окне!
Тут и мама подлетела – без хвоста, но в большой радости, села рядом с ним, клюнула его в затылок и говорит: – Что, что?
– Ну что ж! – сказал Пудик. – Всему сразу не научишься!

А кошка сидит на земле, счищая с лапы воробьихины перья, смотрит на них – рыжая, зелёные глаза – и сожалительно мяукает: – Мяа-аконький такой воробушек, словно мы-ышка… мя-увы…

И всё кончилось благополучно, если забыть о том, что мама осталась без хвоста.

Бажов Павел Петрович (1879-1950)

Уральские сказы: Голубая змейка; Серебряное копытце; Огневушка-Поскакушка; Две ящерки; Каменный цветок;  Медной горы Хозяйка; Малахитовая шкатулка; Синюшкин колодец.

Медной горы хозяйка

Легли, значит, наши-то на травку под рябиной да сразу и уснули. Только вдруг молодой, ровно его кто под бок толкнул, проснулся. Глядит, а перед ним на грудке руды у большого камня женщина какая-то сидит. Спиной к парню, а по косе видать           – девка. Коса ссиза-черная и не как у наших девок болтается, а ровно прилипла к спине. На конце ленты не то красные, не то зеленые. Сквозь светеют и тонко этак позванивают, будто листовая медь.

 Дивится парень на косу, а сам дальше примечает. Девка небольшого росту, из себя ладная и уж такое крутое колесо – на месте не посидит. Вперед наклонится, ровно у себя под ногами ищет, то опять назад откинется, на тот бок изогнется, на другой. На ноги вскочит, руками замашет, потом опять наклонится. Однем словом, артуть-девка. Слыхать – лопочет что-то, а по-каковски – неизвестно, и с кем говорит – не видно. Только смешком всё. Весело, видно ей.

Парень хотел было слово молвить, вдруг его как по затылку стукнуло.
«Мать ты моя, да ведь это сама Хозяйка! Ее одежа-то. Как я сразу не приметил? Отвела глаза косой-то своей».
А одежа и верно такая, что другой на свете не найдёшь. Из шёлкового, слышь-ко, малахиту платье. Сорт такой бывает. Камень, а на глаз как шёлк, хоть рукой погладить.

«Вот, – думает парень, – беда! Как бы только ноги унести, пока не заметила». От стариков он, вишь, слыхал, что Хозяйка эта – малахитница-то – любит над человеком мудровать.
Только подумал так-то, она и оглянулась. Весело на парня глядит, зубы скалит и говорит шуткой:
– Ты что же, Степан Петрович, на девичью красу даром глаза пялишь? За погляд-то ведь деньги берут. Иди-ка поближе. Поговорим маленько. 

Парень испужался, конечно, а виду не оказывает. Крепится. Хоть она и тайна сила, а все-таки девка. Ну, а он парень – ему, значит, и стыдно перед девкой обробеть.
– Некогда, – говорит, – мне разговаривать. Без того проспали, а траву смотреть пошли. Она посмеивается, а потом говорит:
– Будет тебе наигрыш вести. Иди, говорю, дело есть.

Ну, парень видит – делать нечего. Пошел к ней, а она рукой маячит, обойди-де руду-то с другой стороны. Он и обошёл и видит – ящерок тут несчисленно. И всё, слышь-ко, разные. Одни, например, зеленые, другие голубые, которые в синь впадают, а то как глина либо песок с золотыми крапинками. Одни, как стекло либо слюда, блестят, а другие, как трава поблеклая, а которые опять узорами изукрашены.

Девка смеется.
– Не расступи, – говорит, – моё войско, Степан Петрович. Ты вон какой большой да тяжёлый, а они у меня маленьки.
А сама ладошками схлопала, ящерки и разбежались, дорогу дали.

Вот подошел парень поближе, остановился, а она опять в ладошки схлопала да и говорит, и все смехом:
– Теперь тебе ступить некуда. Раздавишь мою слугу – беда будет.
Он поглядел под ноги, а там и земли незнатко. Все ящерки-то сбились в одно место, – как пол узорчатый под ногами стал. Глядит Степан – батюшки, да ведь это руда медная! Всяких сортов и хорошо отшлифована. И слюдка тут же, и обманка, и блёски всякие, кои на малахит походят.

– Ну, теперь признал меня, Степанушко? – спрашивает малахитница, а сама хохочет-заливается. Потом, мало погодя, и говорит:
– Ты не пужайся. Худого тебе не сделаю.
Парню забедно стало, что девка над ним насмехается да еще слова такие говорит. Сильно он осердился, закричал даже:
– Кого мне бояться, коли я в горе роблю!
– Вот и ладно, – отвечает малахитница. – Мне как раз такого и надо, который никого не боится.

Чуковский Корней Иванович (1882-1969)

   Произведения в прозе: Так и не так; Собачье царство.
   Стихотворные сказки: Цыплёнок; Телефон; Айболит; Путаница; Мойдодыр; Федорино горе; Тараканище; Муха-Цокотуха; Краденое солнце; Бармалей.  
   Стихи: У кота ли у кота (колыбельная); Котя, Котенька, коток (колыбельная); Радость; Черепаха; Закаляка; Барабек; Как заяц от охотников спрятался.

 

Так и не так

(отрывок)

— Митя! — сказала Мура. — Нарисуй мне, пожалуйста, кошку и мышку.
— Кошку и мышку? — сказал Митя. — Отлично! Нарисую тебе кошку и мышку. И он нарисовал вот такую картинку.

 

— Ах, какой ты, Митя, смешной! — сказала Мура. — Разве может мышка кошку сцапать? Ведь мышка маленькая, а кошка большая. Пожалуйста, нарисуй мне другую картинку, получше.
— Неужели я ошибся? — сказал Митя. И нарисовал вот такую картинку. (...)

Мура очень похвалила её, потом достала чистый листочек бумаги и положила его на столе перед Митей.
— Теперь напоследок, — сказала она, — нарисуй мне, пожалуйста, лошадку и нашего Бобу.
— Это я могу! — сказал Митя. — Нарисую тебе и лошадку и Бобу.
И он взял карандаш и нарисовал вот такую картинку.

— Фу, Митя! — закричала Мура. — Ты опять нарисовал чепуху! Разве лошадь может кататься на Бобе?
— В самом деле! — сказал Митя и хотел нарисовать всё как следует, но его позвали к телефону. 

Остался чистый листок бумаги. Мура взяла карандаш и сама нарисовала и лошадку и Бобу. Нарисовала как следует, правильно. И ей очень хотелось бы, чтобы те мальчики и девочки, которые буду читать эту книжку, тоже нарисовали и лошадку и Бобу: пусть Митя увидит, как нужно рисовать. А теперь ты нарисуй то, что Митя не успел нарисовать!

Толстой Алексей Николаевич (1882-1945)

   Алексей Николаевич – автор многих замечательных сказок  и рассказов для детей. Много народных сказкок именно в его изложении стали широко известными и самыми любимыми.
   Сказки: Курочка ряба; Бобовое зёрнышко; Репка; Теремок; Снегурушка и лиса; Колобок; Журавль и цапля; Лиса и журавль; Волк и козлята; Лисичка-сестричка и волк; Гуси-лебеди; Сказка о молодильных яблоках и живой воде; Зимовье зверей; По щучьему велению; Иван да Марья; Морозко; Золотой ключик, или приключения Буратино.
   Рассказы: Детство Никиты;  Как ни в чём не бывало.

Золотой ключик, или приключения Буратино

          Глава: По дороге домой Буратино встречает двух нищих – кота Базилио и лису Алису

Рано утром Буратино пересчитал деньги – золотых монет было столько, сколько пальцев на руке, – пять. Зажав золотые в кулаке, он вприпрыжку побежал домой и напевал:
– Куплю папе Карло новую куртку, куплю много маковых треугольничков, леденцовых петухов на палочках.

Когда из глаз скрылся балаган кукольного театра и развевающиеся флаги, он увидел двух нищих, уныло бредущих по пыльной дороге: лису Алису, ковыляющую на трех лапах, и слепого кота Базилио. Это был не тот кот, которого Буратино встретил вчера на улице, но другой – тоже Базилио и тоже полосатый. Буратино хотел пройти мимо, но лиса Алиса сказала ему умильно:
– Здравствуй, добренький Буратино! Куда так спешишь?
– Домой, к папе Карло.
Лиса вздохнула ещё умильнее:
– Уж не знаю, застанешь ли ты в живых бедного Карло, он совсем плох от голода и холода.
– А ты это видела? – Буратино разжал кулак и показал пять золотых.

Увидев деньги, лиса невольно потянулась к ним лапой, а кот вдруг широко раскрыл слепые глаза, и они сверкнули у него, как два зелёных фонаря.
Но Буратино ничего этого не заметил.

– Добренький, хорошенький Буратино, что же ты будешь делать с этими деньгами?
– Куплю куртку для папы Карло… Куплю новую азбуку.
– Азбуку, ох, ох! – сказала лиса Алиса, качая головой. – Не доведёт тебя до добра это ученье… Вот я училась, училась, а – гляди – хожу на трёх лапах.
– Азбуку! – проворчал кот Базилио и сердито фыркнул в усы. – Через это проклятое ученье я глаз лишился.

На сухой ветке около дороги сидела пожилая ворона. Слушала, слушала и каркнула:
– Врут, врут!.

Кот Базилио сейчас же высоко подскочил, лапой сшиб ворону с ветки, выдрал ей полхвоста – едва она улетела. И опять представился, будто он слепой.
– Вы за что так её, кот Базилио? – удивлённо спросил Буратино.
– Глаза-то слепые, – ответил кот, – показалось – это собачонка на дереве.

Пошли они втроём по пыльной дороге. Лиса сказала:
– Умненький, благоразумненький Буратино, хотел бы ты, чтобы у тебя денег стало в десять раз больше?
– Конечно, хочу! А как это делается?
– Проще простого. Пойдём с нами.
– Куда?
– В Страну Дураков.

Буратино немного подумал.
– Нет, уж я, пожалуй, сейчас домой пойду.
– Пожалуйста, мы тебя за верёвочку не тянем, – сказала лиса, – тем хуже для тебя.
– Тем хуже для тебя, – проворчал кот.
– Ты сам себе враг, – сказала лиса.
– Ты сам себе враг, – проворчал кот.
– А то бы твои пять золотых превратились в кучу денег…

Буратино остановился, разинул рот…
– Врёшь!
Лиса села на хвост, облизнулась:
– Я тебе сейчас объясню. В Стране Дураков есть волшебное поле – называется Поле Чудес… На этом поле выкопай ямку, скажи три раза: «Крекс, фекс, пекс», – положи в ямку золотой, засыпь землёй, сверху посыпь солью, полей хорошенько и иди спать. Наутро из ямки вырастет небольшое деревце, на нём вместо листьев будут висеть золотые монеты. Понятно?

Буратино даже подпрыгнул:
– Врёшь!
– Идём, Базилио, – обиженно свернув нос, сказала лиса, – нам не верят – и не надо…
– Нет, нет, – закричал Буратино, – верю, верю!.. Идёмте скорее в Страну Дураков!.

Маршак Самуил Яковлевич (1887-1964)

   Сказки: Угомон (колыбельная сказка); Кто колечко найдёт; Тихая сказка; Детки в клетке; Сказка о глупом мышонке; Сказка об умном мышонке; Кошкин дом; Двенадцать месяцев.
   Стихи: Радуга-дуга; Большой карман; Великан; Весёлая азбука про всё на свете; Весёлое путешествие от «А» до «Я»; Весёлый счёт; Круглый год; Школьнику на память; Кот и лодыри; Ежели вы вежливы; Вот какой рассеянный»; Где обедал воробей?; Про гиппопотама; Цирк; В театре для детей; Почта;  Мистер Твистер; Пожар; Рассказ о неизвестном герое.

Весёлая азбука

Аист с нами прожил лето,
А зимой гостил он где-то.
Бегемот разинул рот:
Булки просит бегемот.
Воробей просил ворону
Вызвать волка к телефону.
Гриб растет среди дорожки,
Голова на тонкой ножке.
Дятел жил в дупле пустом,
Дуб долбил, как долотом.
Ель на ёжика похожа:
Ёж в иголках, ёлка – тоже.
Жук упал и встать не может.
Ждет он, кто ему поможет.
Звезды видели мы днём
За рекою, над Кремлём…
Иней лег на ветви ели,
Иглы за ночь побелели.
Кот ловил мышей и крыс.
Кролик лист капустный грыз.
Лодки по морю плывут,
Люди веслами гребут.
Мёд в лесу медведь нашел,
Мало мёду, много пчёл.
Носорог бодает рогом.
Не шутите с носорогом!
Ослик был сегодня зол:
Он узнал, что он осёл.
Панцирь носит черепаха,
Прячет голову от страха.
Роет землю серый крот
Разоряет огород.
Спит спокойно старый слон
Стоя спать умеет он.
Таракан живет за печкой,
То-то теплое местечко!
Ученик учил уроки
У него в чернилах щеки.
Флот плывет к родной земле.
Флаг на каждом корабле.
Ходит по лесу хорёк,
Хищный маленький зверёк.
Цапля, важная, носатая,
Целый день стоит как статуя.
Часовщик, прищурив глаз,
Чинит часики для нас.
Школьник, школьник, ты силач:
Шар земной несёшь, как мяч!
Щёткой чищу я щенка,
Щекочу ему бока.
Эта кнопка и шнурок
Электрический звонок.
Юнга – будущий  матрос
Южных рыбок нам привез.
Ягод нет кислее клюквы.
Я на память знаю буквы.

Маяковский Владимир Владимирович (1893-1930)

   Стихи: Тучкины штучки; Что ни страница,  – то слон, то львица; Что такое хорошо и что такое плохо; Конь – огонь; Майская песенка; Эта книжица моя про моря и про маяк; Песня – молния; Прочти и катай в Париж и в Китай; Кем быть?

Что ни страница,  то слон, то львица

(отрывок)

Как живые в нашей книжке
слон, слониха и слонишки.
Двух- и трехэтажный рост,
с блюдо уха оба,
впереди на морде хвост
под названьем «хобот».
Сколько им еды, питья,
сколько платья снашивать!
Даже ихнее дитя
ростом с папу нашего.
Всех прошу посторониться,
разевай пошире рот, –
для таких мала страница,
дали целый разворот.

 

Барто Агния Львовна (1906-1981)

   Стихи: Мяч; Мишка; Бычок; Слон; Зайка; Козлёнок; В защиту Деда-Мороза; Арифметика; Буква «Р»; Жарко; Когда ударил гром; Как Вовка бабушек выручил; Как Вовка стал старшим братом; Имя и фамилия; В школу (Сегодня маленький народ); В школу (Почему сегодня Петя); Первый урок; Серёжа учит уроки; За цветами в зимний лес; По дороге в класс; На букву «Л».

На букву "Л"

Не удивляйтесь — я влюблен,
Хотя и сам я удивлен,
Понять не в состоянье,
В каком я состоянье.

Влюбленный, удивленный,
Хожу я за Аленой,
За шапочкой зеленой.

Я с ней недавно во дворе
Случайно рядом сел,
И вот ищу я в словаре
Слова на букву «Л»:
«Любовь», «Любить»,
«Любимым быть»...

Словарь меня не подведет.
Сижу, склонясь над ним,
И узнаю: «Любимый тот,
Кто кем-нибудь любим».

Я изучаю вновь и вновь:
«Любить — испытывать любовь».
Нет, я, по правде говоря,
И, начитавшись словаря,
Понять не в состоянье,
В каком я состоянье.

Влюбленный, удивленный,
Хожу я за Аленой,
За шапочкой зеленой.

Носов Николай Николаевич (1908-1976)

   Сказки: Бобик в гостях у Барбоса; Три охотника; Винтик, Шпунтик и пылесос; Приключения незнайки и его друзей; Незнайка в солнечном городе; Незнайка на луне.
   Рассказы: И я помогаю; Милиционер; Про репку; Живая шляпа; Ступеньки; Затейники; Замазка; Саша; Находчивость; Заплатка; На горке; Шурик у дедушки; Фантазёры; Огурцы; Мишкина каша; Бенгальские огни; Дружок; Наш каток; Тук-тук-тук; Огородники; Федина задача.
   Повести: Весёлая семейка; Дневник Коли Синицына; Витя Малеев в школе и дома; Тайна на дне колодца.

Ступеньки

Однажды Петя возвращался из детского сада. В этот день он научился считать до десяти. Дошел он до своего дома, а его младшая сестра Валя уже дожидается у ворот.
– А я уже считать умею! – похвастался Петя. – В детском саду научился. Вот смотри, как я сейчас все ступеньки на лестнице сосчитаю.

Стали они подниматься по лестнице, а Петя громко ступеньки считает:
– Одна, две, три, четыре, пять...
– Ну, чего ж ты остановился? – спрашивает Валя.
– Погоди, я забыл, какая дальше ступенька. Я сейчас вспомню,
– Ну, вспоминай, – говорит Валя.

Стояли они на лестнице, стояли. Петя говорит:
– Нет, я так не могу вспомнить. Ну-ка, лучше начнем сначала.

Сошли они с лестницы вниз. Стали снова вверх подниматься.
– Одна, – говорит Петя, – две, три, четыре, пять…
И снова остановился.
– Опять забыл? – спрашивает Валя.
– Забыл! Как же это! Только что помнил и вдруг забыл! Ну-ка, еще попробуем.

Снова спустились с лестницы, и Петя начал сначала:
– Одна, две, три, четыре, пять…
– Может быть, двадцать пять? – спрашивает Валя.
– Да нет! Только думать мешаешь! Вот видишь, из-за тебя забыл! Придется опять сначала.

– Не хочу я сначала! – говорит Валя. – Что это такое? То вверх, то вниз, то вверх, то вниз! У меня уже ноги болят.
– Не хочешь – не надо, – ответил Петя. – А я не пойду дальше, пока не вспомню.

Валя пошла домой и говорит маме:
– Мама, там Петя на лестнице ступеньки считает: одна, две, три, четыре, пять, а дальше не помнит.
– А дальше шесть, – сказала мама.

Валя побежала обратно к лестнице, а Петя всё ступеньки считает:
– Одна, две, три, четыре, пять…
– Шесть! – шепчет Валя. — Шесть! Шесть!
– Шесть! – обрадовался Петя и пошёл дальше. – Семь, восемь, девять, десять.

Хорошо, что лестница кончилась, а то бы он так и не дошел до дому, потому что научился только до десяти считать.

Михалков Сергей Владимирович (1913-2009)

   Сказки: Зайка-зазнайка; Праздник непослушания; Одноглазый дрозд; Сон с продолжением.  
   Стихи: Светлана; Как у нашей Любы; Про девочку, которая плохо кушала; Трезор; Зяблик; Бараны; Мы едем, едем, едем в далёкие края; Событие; Лесная академия; Дело было вечером, делать было нечего; Цирк; Дядя Стёпа; Важный день; Чистописание; Хорошие товарищи; Финтифлюшкин; Недотёпа; Хрустальная ваза; Мальчик с девочкой дружил; Лифт и карандаш; Прогулка; Калеки в библиотеке; Как бы жили мы без книг? Почётный пассажир; От кареты до ракеты.

Дядя Стёпа

(отрывок)

В коридоре смех и шёпот,
В коридоре гул речей.
В кабинете – дядя Стёпа
На осмотре у врачей.

Он стоит. Его нагнуться
Просит вежливо сестра.
– Мы не можем дотянуться!
Объясняют доктора.

– Всё, от зрения до слуха,
Мы исследуем у вас:
Хорошо ли слышит ухо,
Далеко ли видит глаз.

Дядю Стёпу осмотрели,
Проводили на весы
И сказали: – В этом теле
Сердце бьется, как часы!
Рост велик, но ничего –
Примем в армию его!

Но вы в танкисты не годитесь:
В танке вы не поместитесь!
И в пехоту не годны:
Из окопа вы видны

С вашим ростом в самолёте
Неудобно быть в полёте:
Ноги будут уставать –
Вам их некуда девать!

Для таких, как вы, людей
Не бывает лошадей,
А на флоте вы нужны –
Послужите для страны!

– Я готов служить народу,—
Раздается Стёпин бас, –
Я пойду в огонь и воду!
Посылайте хоть сейчас!

Вот прошли зима и лето.
И опять пришла зима.
– Дядя Степа, как ты? Где ты?
Нету с моря нам ответа,
Ни открытки, ни письма…

И однажды мимо моста
К дому восемь дробь один
Дядистёпиного роста
Двигается гражданин.

Кто, товарищи, знаком
С этим видным моряком?
Он идёт,
Скрипят снежинки
У него под каблуком.

В складку форменные брюки,
Он в шинели под ремнём.
В шерстяных перчатках руки,
Якоря блестят на нём.

Вот моряк подходит к дому,
Всем ребятам незнакомый.
И ребята тут ему
Говорят: – А вы к кому?

Дядя Стёпа обернулся,
Поднял руку к козырьку
И ответил: – Я вернулся.
Дали отпуск моряку.

Ночь не спал. Устал с дороги.
Не привыкли к суше ноги.
Отдохну. Надену китель.
На диване посижу,
После чая заходите –
Сто историй расскажу!

ВОЕННАЯ ГЕРОИКА

Островский Николай Алексеевич (1904-1936)

Романы: Как закалялась сталь; Рождённые бурей.

   «Самое дорогое у человека – это жизнь. Она даётся один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жёг позор за подленькое и мелочное прошлое …»  Н.А. Островский

Как закалялась сталь

(отрывок)

Меж кустов лощинника летел Демидов. Промчался вниз к реке, на ходу крича:
– Начдива убили!

Павел вздрогнул. Погиб Летунов, героический его начдив, беззаветной смелости товарищ. Дикая ярость охватила Павла. Полоснув тупым концом сабли измученного, с окровавленными удилами Гнедка, помчал в самую гущу схватки.
– Руби гадов! Руби их! Летунова убили! – И сослепу, не видя жертвы, рубанул фигуру в зеленом мундире. Охваченные безумной злобой за смерть начдива, эскадронцы изрубили взвод легионеров.

Вынеслись на поле, догоняя бегущих, но по ним уже била батарея: рвала воздух, брызгая смертью, шрапнель.
Перед глазами Павла вспыхнуло магнием зелёное пламя, громом ударило в уши, прижгло каленым железом голову. Страшно, непонятно закружилась земля и стала поворачиваться, перекидываясь набок.

Как соломинку, вышибло Павла из седла. Перелетая через голову Гнедка, тяжело ударился о землю. И сразу наступила ночь.

Аркадий Гайдар (1904-1941)

   Сказки: О военной тайне, о Мальчише-Кибальчише и его твёрдом слове; Горячий камень.
   Рассказы:
Голубая чашка; На графских развалинах; Четвёртый блиндаж; Дым в лесу; Пусть светит; Чук и Гек; Маруся; Ночь в карауле; Тимур и его команда; Поход.

Поход

Ночью красноармеец принес повестку. А на заре, когда Алька еще спал, отец крепко поцеловал его и ушел на войну – в поход.

Утром Алька рассердился, зачем его не разбудили, и тут же заявил, что и он хочет идти в поход тоже. Он, вероятно бы, закричал, заплакал. Но совсем неожиданно мать ему в поход идти разрешила.

И вот для того, чтобы набрать перед дорогой силы, Алька съел без каприза полную тарелку каши, выпил молока. А потом они с матерью сели готовить походное снаряжение. Мать шила ему штаны, а он, сидя на полу, выстругивал себе из доски саблю. И тут же, за работой, разучивали они походные марши, потому что с такой песней, как «В лесу родилась елочка», никуда далеко не нашагаешь. И мотив не тот, и слова не такие, в общем эта мелодия для боя совсем неподходящая.

Но вот пришло время матери идти дежурить на работу, и дела свои они отложили на завтра.

И так день за днем готовили Альку в далёкий путь. Шили штаны, рубахи, знамена, флаги, вязали теплые чулки, варежки. Одних деревянных сабель рядом с ружьем и барабаном висело на стене уже семь штук. А этот запас не беда, ибо в горячем бою у звонкой сабли жизнь еще короче, чем у всадника.

И давно, пожалуй, можно было бы отправляться Альке в поход, но тут наступила лютая зима. А при таком морозе, конечно, недолго схватить и насморк или простуду, и Алька терпеливо ждал теплого солнца. Но вот и вернулось солнце. Почернел талый снег. И только бы, только начать собираться, как загремел звонок. И тяжелыми шагами в комнату вошел вернувшийся из похода отец. Лицо его было темное, обветренное, и губы потрескались, но серые глаза глядели весело.

Он, конечно, обнял мать. И она поздравила его с победой. Он, конечно, крепко поцеловал сына. Потом осмотрел всё Алькино походное снаряжение. И, улыбнувшись, приказал сыну: все это оружие и амуницию держать в полном порядке, потому что тяжёлых боев и опасных походов будет и впереди на этой земле ещё немало.

Фадеев Александр Александрович (1901-1956)

Рассказ: Сашко.
Роман: Молодая гвардия.

Молодая гвардия

(отрывок)

И вот этой весной они окончили школу, простились со своими учителями и организациями, и война, точно она их ждала, глянула им прямо в очи.

23 июня наши войска отошли на Харьковском направлении. 2 июля завязались бои на Белгородском и Волчанском направлениях с перешедшим в наступление противником. А 3 июля, как гром, разразилось сообщение по радио, что нашими войсками после восьмимесячной обороны оставлен город Севастополь.

Старый Оскол, Россошь, Кантемировка, бои западнее Воронежа, бои на подступах к Воронежу, 12 июля – Лисичанск. И вдруг хлынули через Краснодон наши отступающие части.

Лисичанск – это было уже совсем рядом. Лисичанск – это значило, что завтра в Ворошиловград, а послезавтра сюда, в Краснодон и Первомайку, на знакомые до каждой травинки улочки с пыльными жасминами и сиренями, выпирающими из палисадников, в дедов садочек с яблонями и в прохладную, с закрытыми от солнца ставенками, хату, где еще висит на гвозде, направо от дверей, шахтерская куртка отца, как он ее сам повесил, придя с работы, перед тем как идти в военкомат, – в хату, где материнские тёплые, в жилочках, руки вымыли до блеска каждую половицу и полили китайскую розу на подоконнике, и набросили на стол пахнущую свежестью сурового полотна цветастую скатёрку, – может войти, войдёт немец! 

Ещё книги о юных героях Великой Отечественной войны

Л. Кассиль, М. Поляновский
Улица младшего сына

Л. Кассиль, М. Поляновский
Улица младшего сына

Ю. Корольков
Лёня Голиков

Ю. Корольков
Лёня Голиков

Л. Космодемьянская
Повесть о Зое и Шуре

Л. Космодемьянская
Повесть о Зое и Шуре

П. Журба
Александр Матросов

П. Журба
Александр Матросов